Притчи и женщины: в чём суть "женственности" мудрости?
Николай Лелиовский для Тео(Б)логия
После затяжного перерыва мы возвращаемся к теме женщин в Притчах. Это четвертый постинг из этой серии (ссылки на третий, второй и первый). Ранее мы говорили об олицетворении мудрости в образе женщины. Однако, что заставило автора придать своим наставлениям именно женский образ? А также, что изменилось бы, если бы мудрость была персонифицирована как мужчина? Помимо очевидного факта, что все основные еврейские термины, касающиеся мудрости являются существительными женского рода (חָכְמָה, תְּבוּנָה, בִּינָה), толкователи расходятся во взглядах.
Среди либеральных протестантских библеистов распространено мнение о том, что прототипом Госпожи Мудрости была либо ханаанская Астарта, [1] либо египетская богиня Ма’ат.[2] Аргументы в пользу мифологического фона образа мудрости в Притчах, хотя и являются интересными, все же, выглядят неубедительно.[3]
Намного более естественно и убедительно выглядит точка зрения согласно, которой мудрость сочетает в своём образе черты женственности, наделяющие её важностью и привлекательностью для юношей, которым, как предполагается, адресована эта книга. Она представлена как жена-советница, созидающая свой дом (14:1); желанная возлюбленная (8:17, 34-35); жена-кормилица (8:18-21);[4] гостеприимная хозяйка (9:1-6), а также отвергнутая женщина, испытывающая недовольство (1:24-31).[5] Кроме того, мудрость, вне сомнений, обладает качествами матери-учительницы, что, возможно, связано с тем, что женщина, в основном, выполняла эту роль на ранних этапах воспитания детей.[6]
Что же потеряла бы книга, если бы мудрость предстала бы не в образе женщины, а к примеру, в образе мужчины по имени שֶׂכֶל (разум). Во-первых, это лишило бы мудрость её обаяния для противоположного пола. Во-вторых, став мужчиной мудрость была бы сродни властному монарху, в то время как в Притчах мудрость – это скорее не правительница, а средство правления (8:15-16).
Продолжение следует…
[1] Первым этот взгляд предложил William Foxwell Albright, “The Goddess of Life and Wisdom” ASJL 36 (1919–20): 258–94. Его взгляды развил Bernhard Lang, который считает мудрость (дочерью Эля и Ахират) Wisdom and the Book of Proverbs (New York: Pilgrim, 1986), 57-70. См. другие реконструкции в Judith E., McKinlay, Gendering Wisdom the Host, JSOTSup 216 (Sheffield: JSOT Press, 1996), 32-65; Gustav Boström, Proverbiastudien: Die Weisheit und das fremde Weib in Sprüche 1–9 (Lund: Gleerup, 1935).
[2] Christa Kayatz, Studien zu Proverbien 1–9, WMANT 22 (Neukirchen-Vluyn: Neukirchener Verlag, 1966) 93-119; H. Frankfort, Ancient Egyptian Religion (New York: Columbia University, 1948), 63-64. Альтернативой Ма’ат также выступает Исида (см. Wilfred L. Knox, “The Divine Wisdom.” JTS 38 [1937]: 230–37).
[3] Критическая оценка см. Michael V. Fox, “World Order and Maʿat: A Crooked Parallel.” JANES 23 (1995): 37–48.
[4] Claudia Camp, Wisdom and the Feminine in the Book of Proverbs (Sheffield: Almond, 1985), 90-109.
[5] Fox, Proverbs 1-9, 339.
[6] Tikva Frymer-Kensky, In the Wake of the Goddesses (New York: Free Press, 1992), 179-83.
